Британские актеры - личности разносторонние. И как земляки Шекспира, кино зачастую предпочитают театр. Пусть редка возможность увидеть Тома Старриджа на большом экране, однако театральные подмостки давно стали для актера вторым домом. Совсем скоро, после окончания предварительных смотров, широкому - бродвейскому - зрителю станет доступен спектакль "Сироты" (The Orphans), где Том играет вместе с Алеком Болдуином и Беном Фостером. Пьеса будет играться в театре Шененфельда с 18 апреля. Спектакль уже успел привлечь к себе внимание благодаря громкому уходу Шайи ЛаБафа, которого заменил как раз Фостер. На такой редкий на Бродвее шаг режиссера Даниэля Салливана подтолкнул сам актер, разводя с ним споры по поводу подбора актеров и высказывая упреки в адрес мистера Болдуина в связи с незнанием им реплик. Но страсти улеглись, второй состав, кажется, сработался, и уже дружно дал интервью NY Times.
Alec Baldwin Back on Broadway:
Alec Baldwin, Ben Foster and Tom Sturridge discuss the gritty drama “Orphans,” Mr. Baldwin’s first Broadway appearance since 2004.
(...) Чаша терпения переполнилась, Алек, когда Шайа отругал Вас за то, что Вы не запоминаете реплики так быстро, как он?
Том Старридж: Можно я скажу кое-что? Мне кажется, что в репетициях замечательно и примечательно то, что они являются безопасным местом для актера. Это место, где можно рискнуть, облажаться, что-то изучить, понять, оно безопасное потому, что уединенное. Мне кажется, нечестно выносить на публику и расследовать то, что приозошло на репетиции, потому что это создает прецедент - у людей появляется повод обсуждать репетиции.
Алек Болдуин: Я уважаю твою точку зрения, но кое-что уже получило огласку, учитывая эту информацию.
Том Старридж: Абсолютно, совершенно верно, но этого человека здесь нет сейчас.
Итак, Алек, когда Шайа набросился на Вас из-за незнания реплик, какая мысль пронеслась у Вас в голове?
Алек Болдуин: Точно...
Том Старридж: Вот об этом я и говорю. Я чувствую, что репетиционный зал был безопасным местом. Во время репетиций у нас были дискуссии и споры. У меня такое чувство, что, задавая вопросы, вы как будто пытаетесь войти на репетицию и спросить - как в "Золотом мальчике" - а не спорили ли вы, ребята, о цвете ботинок?
Алек Болдуин: Я очень сожалею о том, что репетиционный процесс был выставлен напоказ самим этим человеком.
Том, а как Вы себя чувствовали, когда Шайа выложил в Твиттер вашу личную переписку?
Алек Болдуин: (с показным английским акцентом) Его чувства на этот счет - это личное.
Том Старридж: Все равно у меня не особо острые ощущения на этот счет. Вот насчет чего у меня действительно сильные чувства - эти письма не стоило читать. Вы прочли их?
Да. Я сообщал об увольнении Шайи, а он внезапно взял и опубликовал эти письма.
Том Старридж: В Вашу работу не входит их прочтение. Думаю, это спорный вопрос с этической точки зрения. Это были личные письма, а Вы их прочли.
Алек Болдуин: Я хотел бы сказать, что вы еще просто не слышали о худших случаях. Голливудские студии просто скрывают такие вещи - актеров, которые бьют режиссеров по морде и пытаются сбить продюсеров на машине - безумное, преступное поведение. Однако студии вкладывают деньги в эту звезду, они не могут допустить, чтобы репутация этого человека была запятнана. Проблема в том, что все это было вынесено на публику. (...)
Ваши персонажи достаточно эксцентричны. Как вы готовились к тому, чтобы их сыграть?
Том Старридж: Первое, о чем я подумал - Филип не выходил из дома 15 лет. Поэтому я попыталася представить себе, как это отразится на нем в психологическом и физическом отношении. Я хотел найти способ достаточно быстро и ясно сформулировать это для зритеей. Я же не могу сказать: "Привет, я нахожусь здесь на протяжении пятнадцати лет". Поэтому я подумал - как можно самым необычным способом пересечь комнату? Я решил, что не хочу касаться пола. Я был примерно таким, когда мне было четыре года. А еще я навестил доктора Гленна Сэйкса, главу детского психиатрического отделения в Нью-Йоркском университете и, по существу, сломал историю Филипа и некоторые способы, которыми он выражает себя, заставил его дать оценку этому персонажу. (...)
В видео интервью актеры снова частично касаются темы скандального ухода ЛаБафа, а также делятся ощущениями от работы в театре - чем она отличается от работы в кино и на телевидении. "Играть в кино - это будто записывать альбом в студии. А играть в театре - это будто давать концерт", - дал определение основным различиям Том.
Is anything ever easy with Alec Baldwin? An Emmy Award-winning star whose periodic outbursts have made him a tabloid treasure, Mr. Baldwin has had a tricky time with his return to Broadway in the 1983 play “Orphans,” his first project after seven seasons on “30 Rock.”
Soon after rehearsals began in February Mr. Baldwin’s co-star Shia LaBeouf clashed with the director, Daniel Sullivan, over acting choices, and at one point upbraided Mr. Baldwin for not knowing his lines. After a week the producers fired Mr. LaBeouf — a rarity on Broadway — and chose another film actor, Ben Foster, to play Treat, a hotheaded thief who holds the mobster Harold (Mr. Baldwin) hostage in the house Treat shares with his shut-in brother, Phillip (the British actor Tom Sturridge).
Mr. LaBeouf hit back by tweeting private e-mails among himself, Mr. Sullivan and his two cast mates. Rehearsals started over, and while they were peaceful, the actors struggled to strike the right tone for their desperate characters. (A 1985 Off Broadway production of the play, by Lyle Kessler, was acclaimed for its ferocity.) Audiences at previews have been laughing a lot, disquieting Mr. Baldwin and Mr. Foster. It’s enough to draw a smile from Jack Donaghy, Mr. Baldwin’s network executive on “30 Rock,” who knows how unpredictable the talent can be.
Mr. Baldwin, Mr. Foster and Mr. Sturridge gathered recently to talk about “Orphans,” which is set to open at the Gerald Schoenfeld Theater on April 18 — a discussion that, perhaps appropriately, had bumps of its own. These are excerpts. (...)
Did the breaking point come, Alec, when Shia dressed you down for not memorizing your lines as quickly as he had?
Tom Sturridge Can I say something? I think what is so beautiful about the rehearsal process is that it’s a safe place for an actor. It’s a place where you can take risks, screw up, explore, and it’s safe because it’s private. I think it’s not fair to make public or investigate what happened in the rehearsal room because that sets a precedent for people to talk about what goes on in rehearsal rooms.
Baldwin I respect what you’re saying, but someone in the rehearsal room did go public with that information.
Sturridge Completely, completely, but that person isn’t here.
So, Alec, when Shia went after you about not knowing your lines, what went through your head?
Baldwin Right ——
Sturridge But that’s what I’m talking about. I feel like rehearsal was a safe place. We’ve had arguments in the rehearsal process. I feel like you trying to ask questions on that means you can go into any rehearsal room and ask questions — like on “Golden Boy,” did you guys have a fight about the shoe color?
Baldwin My greatest regret is that the rehearsal process got exposed by the person himself.
Tom, how did you feel about Shia tweeting your private e-mail?
Baldwin [adopting a theatrical British accent] His feelings about it are private.
Sturridge I have no particularly strong feelings either way. What I do have strong feelings about is: The e-mail shouldn’t have been read. Have you read them?
Yes. I was reporting on Shia’s firing, and he suddenly released these e-mails.
Sturridge It’s not your job to read them. I think that’s extraordinarily ethically questionable. It was a private e-mail, and you read it.
Baldwin I just want to say: The worst cases you never hear about. Hollywood studios bury that stuff — actors who punch directors in the face and try to run producers over with cars — insanity, criminal behavior. But the studios are invested in that star, they can’t have that person’s name dirtied up. The problem here is it became public. (...)
Your characters have sharply drawn eccentricities. How did you prepare to play them?
Sturridge The first thing I thought about was the fact that Phillip hasn’t left the house in 15 years. So I tried to think about how that would manifest itself in him psychologically, physically. I wanted a way to articulate that for the audience quickly. I can’t say, “Hello, everyone, I’ve been here for 15 years.” So I thought, what was the most creative way to get across the room? I decided I didn’t want to touch the floor. That’s what I was like — when I was 4. And I also visited Dr. Glenn Saxe, who is head of child psychiatry at N.Y.U. and essentially broke down Phillip’s history and some of the ways he expresses himself, and got him to assess this character. (full interview)
Том Старридж: Можно я скажу кое-что? Мне кажется, что в репетициях замечательно и примечательно то, что они являются безопасным местом для актера. Это место, где можно рискнуть, облажаться, что-то изучить, понять, оно безопасное потому, что уединенное. Мне кажется, нечестно выносить на публику и расследовать то, что приозошло на репетиции, потому что это создает прецедент - у людей появляется повод обсуждать репетиции.
Алек Болдуин: Я уважаю твою точку зрения, но кое-что уже получило огласку, учитывая эту информацию.
Том Старридж: Абсолютно, совершенно верно, но этого человека здесь нет сейчас.
Итак, Алек, когда Шайа набросился на Вас из-за незнания реплик, какая мысль пронеслась у Вас в голове?
Алек Болдуин: Точно...
Том Старридж: Вот об этом я и говорю. Я чувствую, что репетиционный зал был безопасным местом. Во время репетиций у нас были дискуссии и споры. У меня такое чувство, что, задавая вопросы, вы как будто пытаетесь войти на репетицию и спросить - как в "Золотом мальчике" - а не спорили ли вы, ребята, о цвете ботинок?
Алек Болдуин: Я очень сожалею о том, что репетиционный процесс был выставлен напоказ самим этим человеком.
Том, а как Вы себя чувствовали, когда Шайа выложил в Твиттер вашу личную переписку?
Алек Болдуин: (с показным английским акцентом) Его чувства на этот счет - это личное.
Том Старридж: Все равно у меня не особо острые ощущения на этот счет. Вот насчет чего у меня действительно сильные чувства - эти письма не стоило читать. Вы прочли их?
Да. Я сообщал об увольнении Шайи, а он внезапно взял и опубликовал эти письма.
Том Старридж: В Вашу работу не входит их прочтение. Думаю, это спорный вопрос с этической точки зрения. Это были личные письма, а Вы их прочли.
Алек Болдуин: Я хотел бы сказать, что вы еще просто не слышали о худших случаях. Голливудские студии просто скрывают такие вещи - актеров, которые бьют режиссеров по морде и пытаются сбить продюсеров на машине - безумное, преступное поведение. Однако студии вкладывают деньги в эту звезду, они не могут допустить, чтобы репутация этого человека была запятнана. Проблема в том, что все это было вынесено на публику. (...)
Ваши персонажи достаточно эксцентричны. Как вы готовились к тому, чтобы их сыграть?
Том Старридж: Первое, о чем я подумал - Филип не выходил из дома 15 лет. Поэтому я попыталася представить себе, как это отразится на нем в психологическом и физическом отношении. Я хотел найти способ достаточно быстро и ясно сформулировать это для зритеей. Я же не могу сказать: "Привет, я нахожусь здесь на протяжении пятнадцати лет". Поэтому я подумал - как можно самым необычным способом пересечь комнату? Я решил, что не хочу касаться пола. Я был примерно таким, когда мне было четыре года. А еще я навестил доктора Гленна Сэйкса, главу детского психиатрического отделения в Нью-Йоркском университете и, по существу, сломал историю Филипа и некоторые способы, которыми он выражает себя, заставил его дать оценку этому персонажу. (...)
В видео интервью актеры снова частично касаются темы скандального ухода ЛаБафа, а также делятся ощущениями от работы в театре - чем она отличается от работы в кино и на телевидении. "Играть в кино - это будто записывать альбом в студии. А играть в театре - это будто давать концерт", - дал определение основным различиям Том.
Is anything ever easy with Alec Baldwin? An Emmy Award-winning star whose periodic outbursts have made him a tabloid treasure, Mr. Baldwin has had a tricky time with his return to Broadway in the 1983 play “Orphans,” his first project after seven seasons on “30 Rock.”
Soon after rehearsals began in February Mr. Baldwin’s co-star Shia LaBeouf clashed with the director, Daniel Sullivan, over acting choices, and at one point upbraided Mr. Baldwin for not knowing his lines. After a week the producers fired Mr. LaBeouf — a rarity on Broadway — and chose another film actor, Ben Foster, to play Treat, a hotheaded thief who holds the mobster Harold (Mr. Baldwin) hostage in the house Treat shares with his shut-in brother, Phillip (the British actor Tom Sturridge).
Mr. LaBeouf hit back by tweeting private e-mails among himself, Mr. Sullivan and his two cast mates. Rehearsals started over, and while they were peaceful, the actors struggled to strike the right tone for their desperate characters. (A 1985 Off Broadway production of the play, by Lyle Kessler, was acclaimed for its ferocity.) Audiences at previews have been laughing a lot, disquieting Mr. Baldwin and Mr. Foster. It’s enough to draw a smile from Jack Donaghy, Mr. Baldwin’s network executive on “30 Rock,” who knows how unpredictable the talent can be.
Mr. Baldwin, Mr. Foster and Mr. Sturridge gathered recently to talk about “Orphans,” which is set to open at the Gerald Schoenfeld Theater on April 18 — a discussion that, perhaps appropriately, had bumps of its own. These are excerpts. (...)
Did the breaking point come, Alec, when Shia dressed you down for not memorizing your lines as quickly as he had?
Tom Sturridge Can I say something? I think what is so beautiful about the rehearsal process is that it’s a safe place for an actor. It’s a place where you can take risks, screw up, explore, and it’s safe because it’s private. I think it’s not fair to make public or investigate what happened in the rehearsal room because that sets a precedent for people to talk about what goes on in rehearsal rooms.
Baldwin I respect what you’re saying, but someone in the rehearsal room did go public with that information.
Sturridge Completely, completely, but that person isn’t here.
So, Alec, when Shia went after you about not knowing your lines, what went through your head?
Baldwin Right ——
Sturridge But that’s what I’m talking about. I feel like rehearsal was a safe place. We’ve had arguments in the rehearsal process. I feel like you trying to ask questions on that means you can go into any rehearsal room and ask questions — like on “Golden Boy,” did you guys have a fight about the shoe color?
Baldwin My greatest regret is that the rehearsal process got exposed by the person himself.
Tom, how did you feel about Shia tweeting your private e-mail?
Baldwin [adopting a theatrical British accent] His feelings about it are private.
Sturridge I have no particularly strong feelings either way. What I do have strong feelings about is: The e-mail shouldn’t have been read. Have you read them?
Yes. I was reporting on Shia’s firing, and he suddenly released these e-mails.
Sturridge It’s not your job to read them. I think that’s extraordinarily ethically questionable. It was a private e-mail, and you read it.
Baldwin I just want to say: The worst cases you never hear about. Hollywood studios bury that stuff — actors who punch directors in the face and try to run producers over with cars — insanity, criminal behavior. But the studios are invested in that star, they can’t have that person’s name dirtied up. The problem here is it became public. (...)
Your characters have sharply drawn eccentricities. How did you prepare to play them?
Sturridge The first thing I thought about was the fact that Phillip hasn’t left the house in 15 years. So I tried to think about how that would manifest itself in him psychologically, physically. I wanted a way to articulate that for the audience quickly. I can’t say, “Hello, everyone, I’ve been here for 15 years.” So I thought, what was the most creative way to get across the room? I decided I didn’t want to touch the floor. That’s what I was like — when I was 4. And I also visited Dr. Glenn Saxe, who is head of child psychiatry at N.Y.U. and essentially broke down Phillip’s history and some of the ways he expresses himself, and got him to assess this character. (full interview)
______________________________
Перевод: Tasha, специально для britishboyfriends.blogspot.com. При полном или
частичном копировании информации получение разрешения и активная ссылка
на блог обязательны.
ох, черт, какие страсти у них там бушуют...впрочем. как и везде в театральных кругах, а Том как истинный английский джентельмен. можно сказать дипломат, как войска ООН у них там, пытается каждого понять...молодца, есть хоть какие-то принципы жизненные
ОтветитьУдалить